Ал Сил - Илья Иванов

Ал Сил

Куда-то нужно записывать…

Илья Иванов

© Илья Иванов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– — —

Не люблю я спать на спине. Да и на животе, если честно, тоже. Все эти полеты, паденья во сне…

Опять испытания, Боже? Не люблю я спать на спине… Холодные встречи, омерзительный кофе, бесплатное вечно, снова только сегодня.. Не люблю эти встречи… Не люблю этот кофе… Давайте поможем! Давайте возьмемся. Все песни сложим. Нам не придется. Мир на открытках. Улыбки в бокалах. На белых нитках жизни на скалах рвутся на части. Полеты сквозь ад. Пиковые масти. Я правда рад? Смеетесь наверно? Вы это серьезно? Силы инферно пьют чай очень грозно?… Не люблю я спать на спине… Ведь тогда на сердце уложен, просто так, на яву, не во сне, засыпать кто-то должен. Не люблю я спать на спине… Хотя думаю вы тоже?…

– — —

Из черного соткал я полотно из света, из ярости веков минуты блага для людей. Тяжелый рок, кофейник, сигарета – так выпадает одиночество из дней. Я не хочу опять к слепцам, к глупцам, что не увидят рая. Я знаю – истина другая, святая дань и память праотцам. Но вновь рука над полотном зависла, она старается смешать остатки домысла и смысла. Зеленых трав луга объединить с морями, наполнить мир легендами, волшебными краями. Но серый дым опять проник в мой нос. Где светлый край? Листок бумаги шторм унес.

– — —

И он весь покрывается краской, Поабыты века в тишине. Ощущенья, дыхание, ласка – Открывалось все это во сне. Вот движение сердца родилось Ощущение боли пришло. Льда и сетей витки растворились. Вот удар.. Ну пошло, ну пошло…

Резкий толчок, огонь во крови, Крик разрывает ночей пустоту. Пульс учащается, зверем реви, Сложно покинуть души темноту. Пальцы из боли, из музыки крови, Из тяжести сна вырываются прочь. Легкий шажок, вот вздернулись брови. Капельку воли… Ему нужно помочь!

Катетером в вену, открылись глаза, Дыханье трепещет без силы врачей. Нога шевельнулась, чужая слеза, Воспоминания прожитых дней. Яростный вопль, проводов вокруг сонмы – Так тяжело возвращаться из комы

– — —

Поверь, я не уйду бессловно. Я не укрою списки зла. Я сохраню, что ты дала

И буду охранять упорно.

Я не закрою дверь на вход. В замке ключом не проверну. Я – альтруист.. Я – идиот. Я из людей, что молятся ко сну.

Тяжелой длани бытия

Мне не укрыть простым зонтом – Я положу всего себя

И выпью яд замешанный с вином.

Пускай умру, пускай закончит биться, Та мышца, что орет внутри. Моя душа все так же будет злиться

И согревать, так что гори, гори…

– — —

Знаете, есть что-то в рыжих. Таких вроде снежных, с белою кожей. Но настолько счастливо бестыжих, Когда улыбаемся тоже.

Когда мы глядим без оглядки

На их умилительный бред. Как мило ложатся в кроватки, Как светится локонов след

Но люди они, не игрушки

Из солнца рождались на свет. Не заряжайте на них свои пушки, а то пропадет их весь цвет.

И черными станут, и злыми, И в гневе порвут горизонт. Давайте не ссориться с ними —

раскроем над ними свой зонт.

И знаете, есть что-то в рыжих, Таких упоительно нежных,

Но все-таки очень бестыжих

И сердцу настолько родных.

– — —

Читая строки утренних газет,

Я подошел к крамольной мысли. Людей счастливых просто нет – Они под страстью денег скисли.

– — —

Четыре всадника в ночи

Брели пустнынною дорогой. Даритель света, не молчи. Своим огнем им стань подмогой.

Один из них Войной зовется. Он юн, несдержан во словах. Все начинать ему придется, Своим мечом приносит страх.

А следом братья – Мор и Голод, Они любители игры. Пойдем в село, иль сразу в город?

Сегодня я, а завтра ты.

Четвертый – старший, вестник тишины, В былые годы Смертью нареченный. Его владенья – склепы и кресты. Он носит капюшон, он облика лишенный.

Четыре власти, цель проста. И вечность времени в руках. Тяжелый труд, душа пуста. И тьмы объятия в словах.

– — —

Переплетение тел, сжато дыханье, Отблеск луны прорвался сквозь крышу. Часть ощущений вносят страданье

На обгорелую временем душу.

Мир очерствел, разорвался на части, Время – песком, жизнь – потоком сквозь пальцы. Вдох, небольшая задержка и выстрел. Мерзкий оскал, но он не успел.

Ключом от Богов – присутствие тлена. Изгибы, объятья, стоны сквозь стены. Бейся, кричи, принимай это смело —

Касание рук – изменение gain’а.

Движенья, затишья, огонь и вода. Мечты сквозь реальность, ласки из сна. Укоры, желанья – так было всегда. Хорошее время для жизни – весна.

– — —

Балкон, глоток из банки, сигарета. Не вериться но за окошком лето. Черта воспоминаний, редкий пульс – Я ухожу опять в загруз.

Смещение пера, рывок, падение

Святой души тоска, забвение. Набор картинок, чьих-то лиц. И капли горечи с ресниц.

Затяжка, очередной глоток, В груди болезненный виток. Он заставляет сердце чаще биться. Но разум крепок, от него не скрыться.

И в голове кино из красок. Из черноты, из рваных масок. Балкон, затяжка, Центр слева. На части рвется жизни плева.

Устал, но не забыл и не уснуть. Но завтра снова в долгий путь. Всем счастья, ярких дней. Незабываемых, безудержных ночей.

– — —

Есть вещи намного выше, слышишь. Где не видна черта того, что находится ниже. Где свежим воздухом ты вновь дышишь. Где сердце второе бьется ближе.

Где душа твоя снова смеется. Она снова горит – ей неймется. Кровь толчками бежит по венам. Я знаю, ты устала – не дыши гневом.

Отпускай все плохое – расправляй крылья

И лети к другим мирам – ты бываешь сильной.

– — —

Нота за нотой, бесстыжий обман, Пальцы вплетают вечность в стакан. Ты погибаешь, чтоб на утро – вновь возродиться.

Сдавленный шепот, завтра снова вчера. Утро сквозь вечер – бесконечна игра. Дым как желание нового снова добиться.

Пасмурным взрывом безудержный смех. Жизнь отрицает святость и грех. Руки сошлись в разврате падения.

Краска к лицу, вы милы и нежны. Дайте очнуться в ласках княжны. Ночь вместе с вами на утро не спросит сравнения.

Шелком дыханье, дрожью ваших ресниц

Мы запускаем в миры новых птиц, Что огласят списки наших желаний и терний.

Миг на блаженство, на вечность тоска. Гибкость и нежность застыли в висках. Мы совершим для Богов обряд самый древний.

Но не знаю я кто я, зачем и куда я уйду. Если жаждете, я непременно снова сойду.

В белоснежную шею клыки до конца. Кровь струится по жилам, я хищник Творца. Мой полет это вечность без страха и сожаления.

Жизнь толчком по крови устремляется вверх. Вы безмерно добры – согласились на грех. Кожа ваша теперь никогда не познает старения.

Красным заревом солнце закончит игру. Я для вас ощущений других отворю. Но постойте, постойте, наберитесь хоть каплю терпения.

Для меня ночь как вечность, века словно миг. Я вселенной покинут, но в целом привык. Двери открылись, прошу, позабудьте уныние.

Вечно я одинок был до этой поры. Я вам предложу любые миры. Воля ваша пред кровью навеки стала бессильна.

– — —

И снова ночь затухает с рассветом. Дышу сквозь обман, закутаюсь пледом. Чай в чашке, два пульса в ушах. Нам холодно очень, в пустынных мирах.

И строчка за строчкой, как пуля в груди. Ты плачешь? Не стоит. Просто иди. Попробую светом, пером от крыла

Я быть… О Боже, как ты мила…

Два пульса в ушах, метроном на запястье. Закончилось все – уходит ненастье.

– — —

И в полночь строки льются все живей. Чем меньше света, гомона и зноя – Тем проще чувствовать огонь душе моей. Веселый диспут мертвого героя.

Тоска, и грусть, и вопреки

Судьбе, что закрывает снова двери. Движенья тел, на лавке – старики, Улыбки – рваны, лица – серы.

Дым заменяет прошлую оснастку

На яркость пафоса и яд внутри груди. Ты предпочел распятие – к черту ласку. Отец, Всевышний, не забудь и снизойди.

Но клинья разрывают плоть запястья. Венок врезает в кожу новые витки. Святая блажь – погибнуть. Счастье?

Жизнь за других, не для чего, а вопреки.

– — —

За окном дожди, внутри яркое солнце. Не люблю, когда все по-другому, Вдох, наверное не придется?

Жить, ошибаться и все по-иному.

Закрываться не пледом, а плащом. В глазах сохранять лишь злобу. Сжигать, разрывать, что еще?

Насыщать пустую утробу.

И в гневе жить, и не прощать. На пули, на ножи пускать. И одиночество, и пустота. И нет доверию, только клевета.

Но счастье, разум побежден. Улыбка, радость, в мир влюблен.

– — —

В руках – палитра, тонкое перо. А на лице – законченный Пьеро. В бутылке градус, пуст еще стакан. И тишина… Сижу как истукан.

Молва и трепет для кулис. Падения или вознеслись. Шестерка пики снова в масть, Ох, не упасть бы, не пропасть.